Один мой знакомый экс-сотрудник спецслужб много лет назад просвещал меня про различие тн «американского» и «британского» подходов в строительстве агентурной сети. Термины условные, поскольку в жизни и те и те пользуются обоими, но вопрос в пропорции. Если вкратце, «американский» подход — это вербовка высокопоставленного человека, уже находящегося в элите, а «британский» — это выращивание агентуры вдолгую, с юных лет, и постепенное продвижение её в эту самую элиту.

Кстати, для интересующихся, я спросил, а можно ли говорить о подходе «русском/советском», и он сказал, что в определённом смысле да — это о вербовке людей, соглашающихся на сотрудничество не только и не столько из страха или по корыстным, но и по идейным соображениям. Наследие тех давних времён, когда агентурную сеть строили бывшие революционеры-подпольщики.

Так вот, возвращаясь к англосаксам. То, как происходит агентирование «на вырост», я краем глаза мог видеть. В 1999-м я участвовал в программе «Открытый мир» Библиотеки Конгресса США, ездил туда на пару недель. Поток был человек 150, их разбили на группы и возили по стране. Кстати, в моей группе — не очень большой, всего человек семь — был известный впоследствии питерский яблочник Максим Резник. Так вот. Перед въездом мы заполняли анкеты, и в графе о религиозности, довольно подробной, я написал «православный, практикующий» — и сильно удивился, зачем им это вообще. Оказалось, что тем, кто идентифицировал себя в анкете чётко по конфессии, программу пребывания сделали исключительно светской, а вот тех, кто написал «атеист/агностик/не знаю», отправили к протестантам, мормонам, свидетелям иеговы и т.д., и программу им делали с этим акцентом, вплоть до участия в богослужениях, проповедях и индивидуальных беседах. С понятным расчётом, что кто-то из них проникнется и обретёт истинную веру.

Сейчас я пришёл к мысли, что агентура влияния это намного более полезная часть агентуры, чем та, которая добывает информацию или там выполняет какие-нибудь задания по поручению куратора. У агента влияния нет никакого куратора, он не получает никаких заданий ниоткуда, не получает денег, либо получает их через третьи руки сам не зная от кого и за что. Он действует полностью самостоятельно, из собственной мотивации. И главное, что им движет — это сформированная у него в голове картина мира, система убеждений, ценностей и приоритетов. Полезным его делает именно она, и в этом смысле не так важно «склонить к сотрудничеству» — это, в конце концов, рано или поздно палится — сколько сформировать определённую жизненную стратегию и набор представлений, «что такое хорошо и что такое плохо».

И самое приятное — такая агентура может быть намного более массовой, а механизмов добиться для неё соответствующего положения в обществе, усиливающего её влияние на процессы, можно построить очень много и без какого-либо риска. Это могут быть вузы, медиа, НКО, политические партии — всё, что угодно на выбор. Важно, чтобы они были в мониторинге, их можно регулярно приглашать на всякие там конференции, образовательные программы, давать медиаплощадку, продвигать их аккаунты в соцсетях — и при этом вообще никак с ними не взаимодействовать напрямую. У них будет чиста совесть — они не будут чувствовать себя ничьими марионетками, наоборот — свободными людьми, продвигающими ценности свободы в своей отсталой несвободной стране. А успехи в карьере искренне приписывать своим личным талантам.

Мы, кстати, тоже в советские времена в это немного умели — фонды мира, фестивали, субсидирование обучения для зарубежных студентов в наших вузах и т.д. Сейчас почти не. Одна из причин провала украинского направления, если говорить о причинах именно на уровне подхода, а не «фактора личностей», это неспособность конкурировать с «той стороной» в выращивании и продвижении в украинском обществе достаточно массовой прослойки агентуры именно этого типа — то есть такой, которая даже о себе самой не думает, что она агентура.